Александра Павловна, дочь Павла I.

Великая княжна, эрцгерцогиня Австрийская, палатина Венгерская, старшая дочь императора Павла I и императрицы Марии Федоровны

Александра родилась в конце июля 1783 года в Царском Селе, летней резиденции своей августейшей бабушки, императрицы Екатерины II. Это был большой дворец, постройку которого начали еще при Анне Иоанновне и закончили при Елизавете Петровне. Императрица Екатерина II подолгу жила в Царском Селе. Ее невестка, великая княгиня Мария Федоровна, переехала туда лишь незадолго до родов. Когда родилась дочь, ее назвали в честь старшего сына великокняжеской четы Александрой. (После нее в семье великого князя Павла Петровича родилось еще пять девочек, одна из которых, Ольга, скончалась в двухлетнем возрасте.)

Сашенька, как называли в семье великую княжну Александру, часто гостила в Царском Селе у бабушки, которая с особой любовью относилась к своей старшей внучке. Сохранились письма, написанные ею во время своей поездки в Тавриду (Крым) в 1787 году, когда девочке шел пятый год. «Александра Павловна, приятно мне всегда, что ты умница, не плачешь, но весела; будешь умна, тобою будут довольны. Спасибо, что ты меня любишь, я сама тебя люблю. Екатерина». И еще: «… Я тебя люблю, радуюсь, что ты здорова, живучи близ папеньки, надеюсь, что ты умница… Екатерина».

Воспитанием Александры и четырех ее младших сестер (о них речь будет идти ниже) занималась баронесса Шарлотта Карловна Ливен под строжайшим надзором бабушки-государыни. Сухая, прямая, как палка, Ливен была женщиной с твердым характером и хорошими педагогическими способностями. Великих княжон она строго отчитывала за малейшую провинность: раскрытое окно, уроненный платок, неважно сыгранная гамма, недостаточно глубокий реверанс, — но была к ним добра и сердечна.

. Начиная с тринадцатилетнего возраста Александра увлеклась переводом иностранных текстов на русский язык. Два ее перевода с французского были даже напечатаны в сборнике «Музы», что вызвало особую гордость Екатерины. Августейшая бабушка была уверена, что такое «сокровище» русской короны может украсить собой любой европейский трон. И решила не медлить с царственным браком.

Юную великую княжну бабушка-императрица постепенно стала готовить к мысли о браке, часто затевая с ней разговоры о необыкновенных достоинствах и привлекательности молодого короля. По свидетельству очевидцев, она как-то даже открыла портфель, где находились миниатюрные портреты европейских принцев, достигших брачного возраста и положения, и велела внучке сказать, кого бы она выбрала себе в мужья. Та, покраснев, указала на избранника бабушки, о достоинствах которого ей уже не раз говорили.

В конце августа 1796 года Густав Адольф вместе со своим дядей-опекуном и довольно многочисленной свитой выехал в Петербург. Он прибыл инкогнито под именем графа Гага и остановился в доме шведского посла, барона Стединга. Инкогнито, конечно же, было декоративным, так как о визите короля и регента было известно и в Швеции, и в Петербурге, да и во всей Европе. Город пришел в движение. Праздники для высоких гостей из Швеции покатились чередой. Русскому гостеприимству не было границ. Застенчивая и скромная невеста при каждой встрече с нареченным чувствовала на себе пристальные взгляды присутствовавших. Оба были чрезвычайно смущены. Однако все заметили, что высокомерному, привыкшему к лести шведскому королю русская княжна понравилась.

Шестого сентября посол Швеции, барон Стединг, на торжественной аудиенции у российской императрицы официально попросил от имени короля Густава IV руки великой княжны Александры Павловны. Екатерина II благословила внучку. В тот же вечер на балу в Таврическом дворце король сам предложил великой княгине Марии Федоровне обменяться с ее дочерью кольцами.

Началась обычная предсвадебная суета. Петербургские придворные ювелиры стали готовить приданое: сервизы, драгоценные гарнитуры и даже золотые оклады для иконостаса церкви в Швеции. Для сопровождения будущей королевы в Швецию была назначена статс-дама — знаменитая княгиня Екатерина Дашкова. Мать невесты, великая княгиня Мария Федоровна, писала своему мужу в Гатчину: «Добрый и дорогой друг мой, благословим Бога! Обмен обещаниями решился в понедельник вечером в Бриллиантовой комнате. Он будет происходить в нашем присутствии, при детях, при посланнике… Свидетелем обещаний будет митрополит… После обручения назначен бал в тронном зале…» Торопились. Помолвка была назначена на 24 сентября. Она должна была состояться в тронном зале Зимнего дворца. Александра стала усиленно изучать шведский язык.

В назначенное для обручения время жених в тронный зал Зимнего дворца не явился.

Шведские дипломаты не могли объяснить причину отсутствия короля. В гостевую резиденцию Густава Адольфа срочно послали курьера. Король велел передать, что отказывается ставить свою подпись под брачным договором, пока не будет вычеркнут пункт: «Александра Павловна остается в православной вере и может иметь в Стокгольме свою капеллу». Прибывшим русским министрам он заявил, что «свободу совести великой княжны он не намерен стеснять, но он не имеет права позволить ей иметь часовню в королевском дворце. Публично и на всех официальных церемониях она должна придерживаться веры его страны».

Более четырех часов длились переговоры, но они ни к чему не привели. Король заупрямился, ехать в Зимний дворец не пожелал.

Итак, старшая внучка Екатерины Великой шведской королевой не стала. Король Густав IV женится спустя несколько лет на принцессе Баденской Фредерике, младшей сестре Елизаветы Алексеевны, супруги Александра Павловича, наследника престола. В результате, как бы с этой стороны, шведский король все же породнился с царской семьей. Но отношения Швеции с Россией резко обострились.

В 1808 году началась последняя в истории русско-шведская война, в результате которой Швеция потеряла Финляндию. Страна пережила жесточайший экономический и финансовый кризис. В марте 1809 года армия свергла Густава IV Адольфа с престола. Он был изгнан из страны и закончил свои дни в Швейцарии.

В 1798 году императору Павлу I и императрице Марии Федоровне поступило предложение от австрийского двора о возможном заключении брака их старшей дочери с братом императора, эрцгерцогом Иосифом, палатином Венгерским. Брак этот, как считалось, должен был способствовать укреплению союза России и Австрии, заключенного для борьбы с революционной Францией. Соответствовало ли это мечтам самой Александры, никого не интересовало. Ее желание или нежелание в расчет не принимались.

Уже в ноябре того же года эрцгерцог Иосиф Антон Габсбург приехал в российскую столицу, чтобы просить руки великой княжны Александры Павловны.

По воспоминаниям современников, брат австрийского императора эрцгерцог Иосиф произвел при дворе очень хорошее впечатление как своим умом, так и знаниями. Получив достойное образование, он с юных лет находился на военной службе, достиг генеральского чина и участвовал в войнах с Францией. Палатином, то есть наместником, Венгрии, принадлежавшим к императорскому дому, австрийский эрцгерцог был назначен незадолго до своего визита в Россию.

С первых же дней своего пребывания в российской столице Иосиф стал относиться к своей невесте с нескрываемым обожанием. «Он застенчив и неловок, но фигуру имеет приятную, выговор его более итальянский, нежели немецкий. Он влюблен в великую княжну», — говорили при дворе.

Обручение молодых состоялось спустя четыре месяца после визита — в марте 1799 года. Пребывание эрцгерцога в Петербурге дало повод к пышным балам и празднествам. Но длились они недолго. Иосиф должен был вернуться в Австрию, поскольку ему предстояло командовать армией в Италии. А в Петербурге началась активная подготовка к свадьбе. Формальности брачного договора на сей раз были улажены легко и быстро.

Между тем император Павел I на помощь австрийцам послал экспедиционный корпус под командованием генерал-фельдмаршала Александра Суворова.Австрийцы направили корпус Суворова в Швейцарию, чтобы руками русских солдат присоединить северные провинции к австрии.

Суворов вынужден был подчиниться. Несмотря на тяжелейшие условия, он повел свой корпус через Швейцарские Альпы. Но там, в Швейцарии, Австрия оставила русскую армию наедине с превосходящими силами противника. Потери русских были огромными, и только полководческое искусство Суворова спасло

армию от полного уничтожения.

19 октября 1799 года великая княжна Александра Павловна была обвенчана с эрцгерцогом Иосифом, палатином Венгерским. Венчание состоялось в Гатчине, ознаменовано было пышными торжествами и фейерверками. Чувствовалось ощущение большого праздника, но не было праздника в сердце Александры. Ведь ей предстояло расстаться с родным домом, а Австрия была так далеко…

Молодожены уехали спустя две недели после венчания. Покидая родину, Александра была очень грустна и часто повторяла, что больше не увидит родных и России, — словно чувствуя, что проживет она на неприветливой австрийской земле совсем недолго.

При расставании сильно волновался и царь-отец. «Он беспрестанно повторял, что не увидит ее более, что ее приносят в жертву. Мысль эту приписывали тому, что, будучи справедливо недоволен политикой Австрии по отношению к России, государь полагал, что вручает дочь своим врагам. Впоследствии часто вспоминали это прощание и приписывали его предчувствию» — так написала потом графиня Головина, свидетельница этих событий, в своих мемуарах.

В момент прощания с родителями Александра потеряла сознание, и в экипаж ее внесли на руках. Во время пути великая княгиня (после замужества она носила этот титул), чувствуя заботу и ласковое внимание к себе супруга, несколько оправилась от волнений из-за разлуки с родными. Обеспокоенный душевной подавленностью молодой жены, эрцгерцог Иосиф всячески утешал и ободрял ее.

Прибывшая в Вену невестка понравилась императору и внешностью, и добрым нравом. Она была очень похожа на свою родную тетю, и с первых же дней Франц II проникся к ней нескрываемой симпатией. Это не понравилось императрице Марии Терезии, властной и ревнивой женщине. Она сразу же возненавидела русскую великую княгиню.

При дворе шли толки о таком случае. Однажды Александра появилась в театральной ложе в бриллиантовых украшениях, которые по своей красоте были значительно лучше, чем бриллианты самой императрицы. На следующий же день Мария Терезия строго запретила эрцгерцогине появляться в обществе в подобных драгоценностях. Александре оставалось лишь смиренно повиноваться. Что же явилось причиной столь неожиданной реакции супруги императора? При венском дворе пошли разговоры, что императрица сделала это просто из ревности, опасаясь потерять внимание мужа, который осыпал Александру знаками уважения, и боясь ослабления своего влияния в высшем обществе.

Об этих последних месяцах жизни Александры Павловны повествует в своих «Записках» ее духовный отец Андрей Самборский: «Министры двора были объяты страхом оттого, что если палатина Венгерская разрешится от бремени принцем, то Венгрия непременно отложится от Австрии, создав собственную династию и государство».

Эрцгерцог отдал строгое приказание готовить для его супруги лишь то, что она сама пожелает. Но приказ исполнять не спешили. Чужеземку-палатину почти морили голодом.

Помогал отец Андрей, который покупал для Александры продукты на собственные деньги, а еду готовила преданная ей дочь священника. Ну а что же сам Иосиф? Он искренне любил свою жену, относился к ней с нежностью и заботой, старался всячески помочь. Но он вынужден был часто подолгу отсутствовать, на интриги и козни императрицы, супруги любимого старшего брата, порой просто закрывал глаза. Да и сама Александра, скромная и тактичная, щадила мужа и не рассказывала ему о том, как ей тяжело. Стараясь не заострять внимание на своих недомоганиях, она в последние месяцы перед родами много читала, вышивала покрывала для церковного алтаря, совершала прогулки по окрестностям замка, щедро раздавая милостыню бедным.

Роды были очень тяжелыми. Многочасовые мучения палатины вынудили опытного акушера для облегчения ее страданий прибегнуть к хирургическому вмешательству. Отец Самборский писал потом в своих «Записках»: «Когда акушер приметил, что естественные силы великой княжны изнемогли, тогда представил он палатину о таковом изнеможении и получил от его высочества согласие употребить инструменты, которыми он и вытащил младенца, жившего только несколько часов. Доктора препоручили мне уведомить великую княгиню о смерти принцессы…»

Узнав о смерти дочери, Александра печально сказала своему духовному отцу: «Благодарение Богу, что моя дочь переселилась в число ангелов, не испытав тех горестей, которым мы здесь подвержены». Венский двор вздохнул свободно: повода для волнений в Венгрии не предвиделось.

Хрупкая и слабая Александра едва не умерла в тот же день, когда родила дочку. Это случилось на девятый день после родов, когда доктора уже разрешили ей вставать с постели. На приеме во дворце 3 марта 1801 года эрцгерцог Иосиф радостно объявил, что палатина поправляется. Как свидетельствуют очевидцы, еще с утра весь двор Офена, узнав, что его любимица поправляется, был весел, но к вечеру радость сменилась тревогой. У великой княгини Александры Павловны внезапно поднялась температура. Начался бред, во время которого бедная женщина просила своего духовника отвезти ее домой и построить ей маленький домик в парке Павловска, чтобы она могла там жить. Отец Андрей и Иосиф не отходили от ее постели. Сменяя друг друга, они прикладывали к пылающему лбу умирающей холодные компрессы, говорили слова поддержки и утешения. Но в сознание она так и не пришла. В шесть часов утра следующего дня великой княгини Александры Павловны, эрцгерцогини Австрии, палатины Венгерской не стало.

Услышав отчаянный крик священника, Иосиф, задремавший было в кресле у окна, бросился к постели жены и тут же упал без чувств. И это был человек, командовавший войсками и видевший смерти сотен солдат на поле боя.

Императрица Мария Терезия не позволила отцу Андрею похоронить палатину Венгерскую в саду дворца, подаренного ей супругом. По свидетельству современников, гроб с телом умершей несколько дней стоял в сыром подвале здания, находившегося у торговой площади. Подвал обычно служил для хранения лука.

Наконец из Вены пришло повеление похоронить великую княгиню на земле, купленной русским правительством. Неподалеку от Офена, в деревушке Ирем, где жили преимущественно сербы, был отведен участок для постройки православной церкви и устройства при ней кладбища.