Хаэмуас, сын Рамзеса II
“Царский сын” Хаэмуас Особо следует остановиться на судьбе самой интересной личности среди детей Рамсеса II — принца Хаэмуаса. Впервые он появляется на рельефах, изображающих первый сирийский и нубийский походы Рамсеса II, в котором принимал участие (материалы Карнака и Рамессеума). В результате смерти старших сыновей царя — Аменхерхепешефа, Сетххерхепешефа (мать — царица Нефертари) и Рамсеса (мать — царица Иситнофрет I), Хаэмуас получает титул “наследника престола”.
Став жрецом, в храме Птаха в Мемфисе, принц получает титул “начальник ремесленников”, который носил верховный жрец этого бога. Согласно источникам это произошло незадолго до смерти Аписа (священного быка бога Птаха) на 16 году правления Рамсеса II (1264/63 г. до н.э.) Для погребения Аписов при Хаэмуасе были расширены подземные галереи Серапеума — погребального и храмового комплекса для священных быков в некрополе Саккара. На стене новой погребальной камеры сохранились изображения Рамсеса II и Хаэмуаса, поклоняющихся Апису, а также знаменитая надпись: “Осирис, жрец-сем, принц Хаэмуас; говорит он: “О вы, жрецы-сем, верховные жрецы, знатные в храме Птаха... и каждый писец, умелый в знании, которые придут в храм этот, который воздвиг я для Аписа Живущего, которые увидят то, что начертано на этих стенах из камня великолепного... Никогда не создавалось ничего подобного... Боги, те, что в храме, (изображения их) сделаны из золота с разными драгоценными камнями... Учредил я приношения для них ежедневные и праздничные, более тех, что когда-нибудь жертвовались. Я назначил ему жрецов и чтецов, тех что восхваляют... и всяких слуг. Я построил великий ковчег погребальный перед храмом, а перед ним — великий алтарь жертвенный из лучшего белого известняка Туры с божественными приношениями и вещами всякими прекрасными... Помните имя мое, взирая на то, что сделано мною и сделайте подобное! О Апис-Сокар-Осирис, Великий бог, повелитель ковчега Шетаит, я — жрец сем, сын царский (Хаэмуас)”.
Связь Хаэмуаса с Серапеумом подтверждается также и фигурками ушебти, изготовленными в связи с церемонией захоронения быков Аписов в 16, 26, 30 и в еще один неизвестный год правления Рамсеса II. В должности верховного жреца Птаха Хаэмуасу в 55-й год правления Рамсеса II наследовал его брат Мернептах.
Многие памятники Саккары и Гизы при Хаэмуасе были реставрированы и снабжены специальными текстами, содержащими интересную информацию о процессе восстановления. Более того, найдя в руинах мастабы статую Каваба, старшего сына царя Хуфу, он приказал перевезти статую в храм Птаха, чтобы там она могла “жить вечно”. Два сына Хаэмуаса — Рамсес и Хори входили в новую систему управления храмом Птаха, созданную в это время.
Сохранившиеся в музеях мира статуи изображают Хаэмуаса в разные периоды жизни. Знаменитый памятник Британского музея показывает принца в молодости. На его голове — короткий круглый парик, который традиционно называется “ливийским”, так как был посвящен Онурису, богу охоты, покровителю Ливийской пустыни и “приобрел в эпоху Рамессидов особую популярность” Локон, как символ звания Верховного жреца Птаха, имеется на изображении Хаэмуаса из Каирского музея . Статуя принца-наофора, выполненная из желтого песчаника, изображает Хаэмуаса в более солидном возрасте. В руках сын Рамсеса II держит наос — ковчежец с изображением бога Птаха-Татенена, древнейшего божества Мемфиса.
Уникальное скульптурное изображение Хаэмуаса хранится в Москве, в собрании Сектора Востока ГМИИ Кварцитовая крышка от редчайшего ритуального сосуда показывает Хаэмуаса юным и стилистически очень близка к памятнику из Британского музея.
Хаэмуас скончался на 55 году правления отца и был, вероятно, похоронен в особой усыпальнице, примыкавшей к галереям Серапеума. Среди памятников, происходящих из его богатейшего погребения, обнаруженного в 1852 году французским археологом Огюстом Мариеттом при раскопках гробниц священных быков, имеются золотая маска, деревянный саркофаг, ушебти и ряд других предметов погребального инвентаря. Все памятники в настоящий момент находятся в Лувре. Маска Хаэмуаса может быть ключом к истории всего этого нетрадиционного захоронения: стилистически этот памятник очень близок к портретам эпохи Позднего времени и подтверждает гипотезу Ф. Гомаа, предположившего, что истинное захоронение принца не сохранилось, а усыпальница в Серапеуме является вторичной и выполнена несколько веков спустя. Подобное, впрочем, часто случалось с погребениями членов древнеегипетских царских семей.
Значительное место в египетской традиции занимал и сын Рамсеса II, мудрец Хаэмуас, к имени которого традиция добавила прозвище Сатни. “Сказания о Сатни-Хаэмуасе”, состоящие из двух частей, — одно из самых известных египетских литературных произведений Позднего времени. Демотический текст первой легенды сохранился на папирусе длиной 102 см, найденном в Дейр эль-Мединэ в погребении коптского монаха. В 1865 году папирус был приобретен О. Мариеттом и с этого времени хранится в собрании Египетского музея в Каире. Датируется источник III в. до н э., т.е. относится к периоду владычества в Египте династии Птолемеев. Папирус разделен (что для Египта величайшая редкость) на пронумерованные страницы. Первые две страницы утеряны, но название “Сказания о Сатни”, начертанное на verso красными чернилами, сохранилось. Вторая легенда дошла на оборотной стороне папируса с документами административного содержания на греческом языке. Источник датируется I в. до н. э. и хранится в собрании Британского музея в Лондоне.
Текст “Сказаний о Сатни” уникален. Захватывая с первых строчек, он приближает читателя к проблеме взаимоотношений реального земного человека — принца Хаэмуаса и “мира запредельного”, населенного богами, духами, могущественными силами. Древний Египет, издревле считавшийся колыбелью тайной премудрости, страной магии, в “Сказаниях...” одаривает читателя целым “фейерверком чудес”, напоминая при этом об опасности профанирования сакрального знания. Бессилие человеческой воли перед волей божественной и могучими заклинаниями — “словами власти” при соприкосновении с тайной, несовершенство человеческого разума, истинный путь “научения” — вот основная тема произведения. Человеческое познание имеет пределы и границы. Все деяния, осознанно направленные на разрушение Маат, божественного порядка вселенной, пресекаются высшим разумом, хранящим космическую гармонию. Царский сын, не подготовленный к принятию божественных истин, ищет, подобно своему предшественнику Нанеферкаптаху, мудрость веков среди монументов предков в некрополе Мемфиса. Встретившийся с ним дух Нанеферкаптаха объясняет ему суть его заблуждения и советует обратиться к совсем другому источнику знания: “... Ответил ему жрец: “Смеюсь (я, глядя как) читаешь ты надписи, в которых нет силы. Иди за мной, если хочешь познать истинное. Расскажу я тебе (о месте), где (хранится) свиток, написанный богом Тотом, его собственной рукой, в те времена, когда спускался он на землю среди других богов. (Есть) два речения в том свитке. (Скажи) первое — заворожишь ты небо и землю, горы и воды и мир загробный. Узнаешь ты речения птиц, тех, что в небесах, ползучих тварей, тех, что на земле, (увидишь) ты рыб в глубине, (когда) поднята над ними водная пучина. (Скажи) второе — в доме вечности (получишь ты силу) принять облик, (который имел) на земле. Увидишь ты, (как) солнце совершает свой путь в небесах в окружении богов, (как) лунный диск зарождается в высоте, (каков) звезд истинный облик”.
Рассказ о наказании, понесенном Нанеферкаптахом за несвоевременное приобщение к высшей мудрости не останавливает сына Рамсеса II, и он чудом остается жив, так и не обретя желаемого посвящения в тайны богов.
Вторая сказка повествует о Хаэмуасе и его сыне, Са-Осирисе, на самом деле воплощении давно умершего волшебника Хора, сына Панеше, вернувшегося по воле богов на землю, чтобы спасти Египет от чар африканских колдунов. Исполнив свою миссию и показав приемному отцу суд Осириса в загробном мире, Са-Осирис исчезает. Взамен его боги даруют Хаэмуасу и его супруге настоящего сына. Таковы были воспоминания египтян о былом величии и мудрости своей страны на рубеже нашей эры, когда “золотой век” Рамсеса Великого казался всего лишь легендой и мечтой исчезающей цивилизации. “Книга Тота”, одно из самых загадочных произведений Древнего Египта долгое время приписывалась исключительно герметической традиции. Тем не менее, фрагменты этого уикального текста хранятся в музеях Парижа, Вены, Флоренции и Копенгагена. Наиболее полный и сохранившийся список, датируемый I в. до н.э. и происходящий из района Фаюмского оазиса, находится в египетском собрании Государственных музеев Берлина. Произведение представляет из себя диалог между богом Тотом и “Тем, кто возюбил знание”, mr-rx. Основная тема этого диалога смертного и бога мудрости - rx “знание”. Обсуждаются различные области знания - знание загробного мира, его топографии и обитателей, знание этики и благочестивого бытия на земле, знание сакральной географии Египта, знание тайных языков и вселенских загадок. Во второй части “Книги Тота” в диалог также вступает бог Осирис. Писец визуально подчеркивает поэтический стиль произведения постановкой каждого предложения в отдельную строку. Подобная литературная обработка характерна для древнеегипетской дидактической литературы. Плохая сохранность папируса, а также и сама речь бога Тота написанная высокохудожественным сакральным языком затрудняют реконструкцию и интерпртацию памятника. Начало текста утеряно. Памятник начинается с середины фразы Тота, говорящего о Первой главе Книги, посвященной мудрости священных животных, язык которых, будь то лай собак или крики коршунов понятен богу-творцу. Аналогия со “Сказаниями...” здесь несомненна. Далее Тот рассуждает о посещении “ищущим” “тайных покоев” загробного мира. Странник прсоединяется к ладье солнечного божества в его путешестви по Дуату, “принимая учение, да увидит он звезду, да познает он созвездия небес в ночи”. Ученик “познает Книгу-Того-Что-Внутри, Книгу Власти, Книгу Анналов, Книгу-Столба-Джед, Книгу Понимания, выпивает книгу Собрания Восхвалений и Книгу- Почитания-Их-Отца-Могущественного и он изучает Книгу Тайн и уясняет Восхваления, становясь посвящным в служители Тота” (В 3/13-3/15), испивая знание и тайные языки из “груди Мудрости”. В словах Тота содержатся упоминания легенды о возвращении в Египет грозной богини Сохмет-Тефнут - поручении бога Ра Тоту, который в образе маленького павиана выполнил его с колоссальным трудом; тем самым он указывает ученику на терпение как на один из важнейших ключей к пониманию высшего знания. В нетерпении новопосвященнй спрашивает Тота, где же хранится самое важное знание: “Где же Книга? Где же место ее?” (B 4/12) На что бог дает восхитительный ответ: “Вот, море - свиток папируса, края его - заросли тростника... Плыви в нем, малыш... Но не совершай этого до тех пор, пока его Господин не позволит тебе плавать в нем...” Повелитель мудрости сравнивает ученика с трудолюбивым пахарем на семи полях Тота, урожаем которого являются “знание и мудрость, предела которым никто не знает” (В 5/3), предостерегая его от несвоевременного проникновения в тайные покои: “...наполнены они углем раскаленным... Тот, кто приблизится к ним, не испытав жары до этого, сожжет там пальцы свои.” (В 5/4-6). Познающий восхваляет мудрость и горячо желает получить ее: “Открой же мне источник, источник познания, из которого смог бы я испить воду его сладостную. Вот, рот мой открыт, да нальют в него молока!”. Тот, смягчившись при виде стойкости ученика, дает ему желаемое. “Ты селал так, что я стал умудренным, я, молодой от рождения, - восклицает ученик, - ты дал мне значение пребывания в молоости” . - “Я воздам хвалы богу во имя тебя перед храмом Хесерет на праздновании Имхотепа перед Осирисом Нанеферхотепом” (В 8/1). Особенно здесь следует подчеркнуть связь происходящего с праздиком Имхотепа, мудреца, создателя пирамидного комплекса царя Джосера в Саккара (28 в. до н.э.), обожествленного и очень почитаемого в Поздее время. Получив посвящение, познающий описывает предвечную тьму загробного мира, где он борется с врагами бога Ра - змеем Апопом и его свитой, восхваляет Тота, знание Книги которого помогало ему в этой борьбе: “Я восхваляю тайны Тота... Я поднимаю руки мои (приветствуя - В.С.) wr wr wr - “триждывеликого”. Дальнейшее содержание папируса из Берлина пока еще не поддается интерпретации. Текст “Книги Тота” во многом восходит к традиционным текстам эпохи Нового царства - Книге Амдуат, Книге Двух Путей; однако форма диалога в подобных памятниках не встречается и “Книга Тота”, таким образом, является совершенно уникальной во всем своде древнеегипетской литературы о загробном мире. Некоторые детали текста намекают на возможное чтение фрагментов “Книги Тота” в храмовых ритуалах. Многие десятилетия роль древнеегипетской культуры в корпусе герметических текстов признавалась незначительной. Современные исследователи придерживаются иной точки зрения. При тщательном анализе определенное сходство между формой и содержанием “Книги Тота” и герметических текстов не подлежит сомнению. Однако преимущество “Книги Тота”, как текста напрямую связанного с собственно древнеегипетской традицией очевидно.